«Токарь по дереву, столяр по призванию, врач по профессии»

Урология – дело тонкое, деликатное. Хирург-уролог – ювелир, и эти ювелиры почему-то в большинстве своем мужчины и евреи. Так уж сложилось.

Имя профессора Фрумкина в урологии – имя мастера, по методикам которого учатся и оперируют по сей день.

Анатолий Павлович Фрумкин родился 20 апреля 1897 года в городе Рославле Смоленской губернии. Через сто лет после его рождения официальный сайт Российского общества урологов «Прославленные земляки» перечислит заслуги своего знаменитого соотечественника: «…нет такого раздела оперативной урологии, где бы Фрумкин либо впервые не предложил, либо не осуществил многочисленные операции. Среди них пластические операции при бесплодии, мочеполовые и мочекишечные свищи, пересадка трупной почки, внедрение гемодиализа, онкоурология…»

С 1947 по 1962 год Анатолий Павлович был председателем Всесоюзного и Московского общества урологов. Оперировал практически до конца своей жизни.

Анатолий Павлович не вел дневников, не написал воспоминаний, поэтому о детстве, отрочестве и юности его практически ничего не известно. Его биография начинается для нас, когда Фрумкин, окончив среднюю школу, поступил на медицинский факультет Московского университета, который окончил в 1921 году. Старейший уролог нашей страны, коллега Фрумкина, Яков Вениаминович Гудынский написал книгу, где представил «литературно-клинические» портреты выдающихся медиков. Среди них – Фрумкин: «В студенческие годы Анатолий Павлович слушал лекции корифеев отечественной медицины. С профессором П. Д. Солововым, блестящим хирургом и педагогом, Фрумкин связал свою профессиональную деятельность. В его клинике Анатолий Павлович получил основы особой хирургической школы, замечательной тем, что все хирурги, с которыми приходилось работать Фрумкину, вышли из среды земских врачей, обладали высокими гуманистическими идеалами, отличались бережным, чутким отношением к больному и высокой хирургической техникой…»

В больницу им. С. П. Боткина Анатолий Павлович пришел в 1926 году и проработал там тридцать шесть лет. Он называл ее «теоретической и практической академией для многих поколений врачей». Я. В. Гудынский пишет: «Хирургу боткинской больницы приходилось в то время заниматься всеми видами хирургической работы – быть гинекологом, специалистом в гнойной хирургии и травматологии, врачом, владеющим всей гаммой брюшной хирургии».

Боткинская больница стала для Анатолия Павловича, можно сказать, вторым домом, здесь он провел и свои последние дни.

Вспоминая дежурства по больнице, Фрумкин говорил, что эта работа помогала ему находить выход из любых ситуаций. Именно опыт проведения самых разнообразных операций во время дежурств дал ему возможность в военные годы сделать операцию по поводу ранения уретры, произвести резекцию тазобедренного сустава, проводить реконструктивные операции замещения мочевого пузыря и мочеточника.

Фрумкин прошел всю Отечественную войну, вернее не прошел, а простоял за операционным столом. Оперировал днем и ночью, применяя новую систему ухода за больными с ранениями органов мочеполовой системы и различными повреждениями органов малого таза.

Во время войны урологическое отделение больницы им. Боткина было переоборудовано в госпиталь. В нем проводилось лечение раненых и сложные урологические операции. Будучи главным урологом Советской армии, Анатолий Павлович регулярно выезжал на фронт, где оперировал и знакомил фронтовых урологов с разработанными им методами лечения.

Окончилась война. А. П. Фрумкину 48 лет. Он продолжает работать в Боткинской больнице – по-прежнему оперирует и занимается вопросами восстановительной хирургии. Анатолий Павлович – глава семьи: жена, сын, дочь. Собирая материал о Фрумкине, я познакомилась с его внуком, Михаилом Исааковичем Замиховским. Он свято чтит память деда и рассказывает о нем интересно и темпераментно:

Дед был счастлив в браке. Он очень любил свою жену. Как это часто бывает у евреев, они были родственниками. Александра Иосифовна приходилась ему двоюродной тетей. Она его оберегала, была его советчиком, и, как теперь говорят, менеджером. Дед мог разбудить ее среди ночи, чтобы рассказать о сложной операции. Бабушка слушала его с большим интересом, хотя по образованию была юристом.

Дед вел частный прием, у него был свой кабинет. Всю организаторскую работу проводила бабушка. Дед умер в шестьдесят втором году, но еще лет десять после его смерти в нашей квартире раздавались звонки с просьбой «проконсультироваться у профессора Фрумкина». Многие пациенты деда живы. С одним из них, Виталием Кучерским, я поддерживаю связь. Анатолий Павлович оперировал его мальчиком – удалил почку. После этого Кучерский решил стать урологом. Сейчас он кандидат медицинских наук.

Вся моя жизнь связана с Николиной горой, с дачей, на которой жили дедушка с бабушкой, мои родители, а сейчас живет моя семья.

Когда дед приобрел дачу, она показалась ему маленькой. Он построил кухню, туалет, комнату, большой погреб; с удовольствием сам участвовал в отделке помещений. Дед очень интересно работал по дереву. До сих пор сохранился токарный станок, на котором Анатолий Павлович делал самые разнообразные вещи. Сначала он рисовал эскизы, а уже по ним вырезал деревянный столик, куклу, посуду. Писал он и картины маслом.

Бабушка очень любила цветы. Говорили, что на нашем участке росли самые красивые розы на Николиной горе. У нас хранится книга «Комнатное садоводство» с надписью бабушке: «Моему любимому неистовому садоводу», и дедушкина подпись: «Анатолий – токарь по дереву, столяр по призванию, врач по профессии».

На дачном участке в специальном домике находились верстак и фотолаборатория. Дед любил фото- и киносъемку, сам проявлял и печатал. Благодаря этому до сих пор сохранились киносъемки его уникальных урологических операций, на просмотр которых к нему приезжали коллеги не только из Советского Союза, но и из других стран.

Фрумкина называли «хирургом-поэтом, хирургом-творцом». Из воспоминаний Я. В. Гудынского: «Восхищало поведение Анатолия Павловича в минуты опасности, например, при ранении большого сосуда и сильного кровотечения. К удивлению окружающих, действия хирурга становились как бы замедленными, более спокойными, и в то же время опасность оказывалась ликвидированной вовремя. Его работа на крупных сосудах является образцом хирургической техники».

Несмотря на бесспорную эрудицию, знания и умение, Фрумкину нередко приходилось отстаивать свои взгляды перед коллегами, но если он чувствовал справедливость критики, всегда прислушивался к противоположному мнению. Снова из воспоминаний Я. В. Гудынского: «Анатолий Павлович выступал на конференции больницы с докладом «О лечении рака простаты кастрацией», представив отличные результаты исследований. Один из профессоров высказал свои сомнения: «А что, если это вовсе был не рак железы и все ваши больные кастрированы зря?» В данном случае был поставлен под сомнение метод диагностики. Фрумкин учел это замечание и вместо пальпации разработал метод биопсии простаты, который до сих пор применяется во многих урологических отделениях московских больниц».

Анатолий Павлович не только лечил и оперировал больных, но своим отношением вселял бодрость и надежду в пациентов. Каждый день с утра и до позднего вечера Фрумкина можно было видеть в клинике – у постели больного, в операционной, в перевязочной. Он никогда не показывал своего плохого настроения, хотя личная жизнь Анатолия Павловича была далеко не безоблачно.

М. И. Замиховский:

У деда с бабушкой было двое детей – моя мама Евгения и дядя Павел. Мама по образованию была инженером-металлургом. Она окончила немецкую школу и блестяще знала немецкий язык. В одном классе с ней учился будущий академик ГДР, профессор Мориц Мебель – директор урологической клиники Шаритэ в Берлине. Мориц, немецкий еврей, был маминым другом и учеником деда. Его семья приехала в Москву, когда к власти пришел Гитлер. Во время войны Мориц воевал на стороне Красной армии, участвовал в боях в районе Звенигорода. В пятьдесят девятом году по совету деда Мориц вернулся в Берлин «поднимать урологию». В его служебном кабинете всегда висел портрет деда с надписью «Моему лучшему ученику. А. Фрумкин». Они с большим уважением и любовью относились друг к другу, хотя стояли на противоположных идеологических позициях: Мориц был коммунистом, членом ЦК СЕПГ, а Фрумкин – всего лишь беспартийным евреем. В 1997 году я был на торжественном заседании «урологического общества, посвященном столетию со дня рождения А. П. Фрумкина, где зачитывался доклад, присланный Морицем Мебелем из Германии.

Мой дядя Павел был инвалидом первой группы с детства. У него были деформированы руки и ноги, причем руки практически не сгибались. Несмотря на такую тяжелую болезнь, дед воспитывал его без всяких поблажек. В начале тридцатых годов удалось отправить Павла на хирургическое лечение в Германию. Местные хирурги смогли придать рукам подвижность – впоследствии Павел даже путешествовал на автомобиле с ручным управлением. Дед принимал активное участие в лечении сына: находясь в Москве, он по телефону диктовал ход операций. Из этого можно заключить, какой высочайшей эрудицией обладал Анатолий Павлович не только в области урологии.

У деда был сложный, противоречивый характер. Он мог быть чутким, деликатным, иногда сентиментальным, но со своими детьми – жестким, непримиримым. Был, например, такой эпизод. Однажды дед застал Павла в студенческой компании, когда ребята сидели за столом и выпивали. Дед зашел неожиданно. Потом сказал Павлу: «Если ты со своими недостатками будешь еще и плохую голову иметь, твое место на помойке». Эти слова произвели впечатление. Дядя закончил юридический и географический факультеты МГУ, потом институт иностранных языков, защитил диссертацию, занимался медицинской географией. Многочисленные друзья называли его «раввином Юго-Западного района».

К сожалению, дед не дожил до женитьбы сына. Павел женился на Полине Исааковне, замечательной женщине. Она работала экскурсоводом на ВДНХ. Павла обожала, никогда не стеснялась, не замечала его физических недостатков.

Дед умер, когда мне было восемь лет, поэтому многое из того, что я рассказал, – из воспоминаний мамы. Кстати, к маме дед тоже относился строго и требовательно. Он не поддержал ее выбор мужа. Отец тогда служил военным врачом в армии – сначала в Куйбышеве, потом в Архангельске. Они с дедом были слишком разными, несмотря на то, что оба отдали жизнь медицине. Дед не мог ни минуты сидеть без дела, даже дома. Отец же по складу характера был сибаритом – любил полежать с книжкой, послушать музыку. У мамы с отцом было трое детей. Старший брат Павел, любимец деда, сейчас в Германии, сестра – в Америке. Я один в России. Сторожу могилы…

В больницу Боткина приезжали сотни больных, которые искали помощи у профессора Фрумкина. Он работал на износ, медицина была смыслом существования, занимала все его мысли и время, и, казалось, жизнь страны проходит мимо него, оставаясь где-то за кадром. Но это только казалось.

М. И. Замиховский:В тридцатые годы, будучи личным врачом члена Политбюро, председателя Комитета партийного контроля Я. Э. Рудзутака, дед часто бывал на его даче. Дача эта находилась напротив нынешнего поворота с Рублевки на 2-е Успенское шоссе, совсем рядом с Николиной горой. Однажды (это было в 38-м), когда дед подъезжал к воротам дачи Рудзутака, его встретила охрана и предупредила о том, что хозяина арестовали и поджидают его, Фрумкина. Дед дал команду водителю развернуть автомобиль и ехать в Москву. По дороге у него случился первый инфаркт.

Пятидесятые годы стали для Фрумкина, как и для всех врачей-евреев, годами тяжелых испытаний. Анатолий Павлович старался не изменять своим принципам: брал на работу евреев, был, как всегда, острым на язык – понимал, что если даже его ненавидят, все равно «они» придут лечиться к нему. Фрумкин сознавал свою уникальность: операции, которые он делал в то время, никому были не под силу. Тем не менее только чудо спасло его от ареста в 1953 году. В разгар «дела врачей» у него случился второй инфаркт, и его положили в Центральный военный госпиталь министерства обороны. По приказу начальника госпиталя у палаты Фрумкина круглосуточно дежурили два вооруженных бойца. В это время на квартиру, где жил Анатолий Павлович с семьей, ночью пришли из НКВД с ордером на его арест. Очевидно, было еще неизвестно, что Фрумкин в больнице. Стали звонить в госпиталь, но им отвечали, что Фрумкин при смерти и не транспортабелен. Забрать его силой не решились, хотя известны случаи, когда «органы» арестовывали людей во время тяжелой болезни, как это было, например, с первой женой Бухарина. Неправильно было бы сказать, что Фрумкина спасло чудо, – все-таки его спасли люди, сумевшие преодолеть страх перед грозившей им самим опасностью, которая могла обернуться трагическим исходом.

Прошло несколько лет. Ученик Фрумкина, тогда еще совсем молодой врач, Александр Самуилович Немой, проводил осмотр пожилого человека. «Скажите, Фрумкин еще работает? – спросил пациент. Утвердительный ответ его очень удивил. – Его не арестовали? Он не сидел?» Фамилия больного была Власик, он служил начальником личной охраны Сталина. Еще при жизни вождя его арестовали, потом реабилитировали. До ареста он наблюдался у Фрумкина.

Сталин умер, «дело врачей» было прекращено, но государственный антисемитизм остался, и Фрумкин его ощущал постоянно.

«В пятьдесят восьмом году в Швеции состоялся Всемирный конгресс урологов. Единственным сообщением от Советского Союза был десятиминутный доклад Фрумкина, – вспоминает Немой. – Но во время оформления документы Фрумкина, естественно, затерялись, и на конгресс поехали другие врачи. На обратном пути англо-американская делегация изъявила желание встретиться с Анатолием Павловичем лично – его имя было известно за границей. Встреча проходила в Боткинской больнице в присутствии нескольких врачей. Когда гости пригласили Фрумкина в Америку на очередной симпозиум, Анатолий Павлович ответил: «Обязательно приеду, – и, обернувшись к нам, сказал: – Как в Стокгольм».

А. П. Фрумкина неоднократно приглашали читать лекции в разные страны, но из Союза не выпускали.

Анатолию Павловичу было интересно общаться с людьми разных профессий. Лучшим местом для таких встреч была Николина гора.

М. И. Замиховский:

К деду приезжали в гости многие знаменитые люди. Бывали здесь артисты Г. Отц, Э. Кио, М. Тарханов, И. Москвин, кинорежиссер А. Каплер, врачи В. Рыжих, П. Анохин, Б. Петровский, художник М. Сарьян, писатели М. Шагинян, Л. Шейнин. Приезжали к деду его ученики и сотрудники, ставшие впоследствии известными учеными-урологами.

Дома он был приветливым и радушным х

озяином, и трудно было представить, что на работе его не только уважали, но и боялись.

Я знаю такой случай. До смерти бабушки дед не курил. Как-то в его кабинете собрались молодые врачи. Надо сказать, что Фрумкин был очень хорошим лектором, и его лекции часто записывали на магнитофон. И представьте такую картину: на столе шефа сидит доктор Ермолин и курит. В этот момент кто-то нажимает кнопку магнитофона, раздается голос Анатолия Павловича, и от ужаса Ермолин гасит сигарету о свою ладонь.

Конец пятидесятых годов был интенсивным периодом хирургической, научной и педагогической деятельности профессора Фрумкина. К этому времени он крупнейший уролог Советского Союза, заслуженный деятель науки, заведующий урологическим отделением Боткинской больницы, почетный член зарубежных академий. Анатолием Павловичем было написано более 150 научных трудов. Среди них «Цитоскопический атлас», первое издание которого вышло в 1954 году. Это наглядный и прекрасно иллюстрированный труд, в котором рисунки и фотографии выполнены самим Фрумкиным. Атлас до сих пор актуален и является библиографической редкостью. Свидетельство нужности атласа – его переиздание в 1995 году. Жаль только, что об авторе там не сказано ни строчки.

Требовательный к другим, Фрумкин тем более был требовательным к себе. Если случалась какая-то неудача во время операции или был не совсем точно поставлен диагноз, значит, виноват он, Фрумкин. Виноватым считал он себя и в смерти жены.

Александра Иосифовна долго и тяжело болела. На фоне сахарного диабета у нее развивалась почечная недостаточность. Картина болезни была нетипичной, и диагноз поставили слишком поздно. Фрумкин не мог себе простить, что он, знаменитый уролог, вновь дарующий жизнь сотням людей, не сумел спасти любимую женщину.

После смерти Александры Иосифовны Фрумкин продолжал работать, но жизнь потеряла для него смысл. Вскоре он заболел.

Вспоминает А. С. Немой:

«Последний раз Анатолий Павлович зашел в операционную сам, а оттуда мы его вынесли. Положили его в хирургию, к Б. С. Розанову, с диагнозом «тромбоз подколенной артерии». Первая операция – шунтирование – не дала ожидаемых результатов, и пришлось делать «высокую ампутацию». Анатолий Павлович не хотел, чтобы за ним ухаживали женщины. Я организовал список врачей, и мы по очереди круглосуточно около него дежурили.

Удивительно, но именно на больничной койке Фрумкин вновь обрел волю к жизни. Он придумал специальную подставку, при помощи которой можно было стоять за операционным столом. Он снова хотел жить. Жить, чтобы работать. Остальные стороны бытия его уже не интересовали. Но возрождения не произошло, и 6 октября 1962 года Анатолий Павлович умер.

Источник: «ЕВРЕЙСКОЕ СЛОВО», №2 (372), 2008 г. http://www.e-slovo.ru

Автор: Галина Белоцерковская